еподалеку от колодца сохранились развалины древней каменной стены. На другой вечер, покончив с работой, я вернулся туда и еще издали увидел, что маленький принц сидит на краю стены, свесив ноги. И услышал его голос.
- Разве ты не понимаешь? - говорил он. - Это было совсем не здесь.
Наверно, кто-то ему отвечал, потому что он возразил:
- Ну да, это было ровно год назад, день в день, но только в другом месте...
Я зашагал быстрей. Но нигде у стены я больше никого не видел и не слышал. А между тем маленький принц снова ответил кому-то:
- Ну конечно. Ты найдешь мои следы на песке. И тогда жди. Сегодня ночью я туда приду.
До стены оставалось двадцать метров, а я все еще ничего не видел.
После недолгого молчания маленький принц спросил:
- А у тебя хороший яд? Ты не заставишь меня долго мучиться?
Я остановился, и сердце мое сжалось, но я все еще не понимал.
- Теперь уходи, - сказал маленький принц. - Я хочу спрыгнуть вниз.
Тогда я опустил глаза да так и подскочил! У подножья стены, подняв к маленькому принцу, свернулась желтая змейка, из тех, чей укус убивает в полминуты.
Нащупывая в кармане револьвер, я бегом бросился к ней, но при звуке шагов змейка тихо заструилась по песку, словно умирающий ручеек, и с еле слышным металлически звоном неторопливо скрылась меж камней.
Я подбежал к стене как раз вовремя и подхватил моего маленького принца. Он был белее снега.
- Что это тебе вздумалось, малыш! - воскликнул я. - Чего ради ты заводишь разговоры со змеями?
Я развязал его неизменный золотой шарф. Смочил ему виски и заставил выпить воды. Но не смел больше ни о чем спрашивать. Он серьезно посмотрел на меня и обвил мою шею руками. Я услышал, как бьется его сердце, словно у подстреленной птицы. Он сказал:
- Я рад, что ты нашел, в чем там была беда с твоей машиной. Теперь ты можешь вернуться домой...
- Откуда ты знаешь?!
Я как раз собирался сказать ему, что, вопреки всем ожиданиям, мне удалось исправить самолет!
Он не ответил, он только сказал:
- И я тоже сегодня вернусь домой.
Потом прибавил печально:
- Это гораздо дальше... И гораздо труднее...
Все было как-то странно. Я крепко обнимал его, точно малого ребенка, и, однако, мне казалось, будто он ускользает, его затягивает бездна, и я не в силах его удержать...
Он задумчиво смотрел куда-то вдаль.
- У меня останется твой барашек. И ящик для барашка. И намордник...
И он печально улыбнулся.
Я долго ждал. Он словно бы приходил в себя.
- Ты напугался, малыш...
Ну еще бы не напугаться! Но он тихонько засмеялся:
- Сегодня вечером мне будет куда страшнее...
И опять меня оледенило предчувствие непоправимой беды. Неужели, неужели я никогда больше не услышу, как он смеется? Этот смех для меня - точно родник в пустыне.
- Малыш, я хочу еще послушать, как ты смеешься...
Но он сказал:
- Сегодня ночью исполнится год. Моя звезда станет как раз над тем местом, где я упал год назад...
- Послушай, малыш, ведь все это - и змея, и свиданье со звездой - просто дурной сон, правда?
Но он не ответил.
- Самое главное - то, чего глазами не увидишь... - сказал он.
- Да, конечно...
- Это как с цветком. Если любишь цветок, что растет где-то на далекой звезде, хорошо ночью глядеть в небо. Все звезды расцветают.
- Да, конечно...
- Это как с водой. Когда ты дал мне напиться, та вода была как музыка, а все из-за ворота и веревки... Помнишь? Она была очень хорошая.
- Да, конечно... Маленький принц.
- Ночью ты посмотришь на звезды. Моя звезда очень маленькая, я не могу ее тебе показать. Так лучше. Она будет для тебя просто - одна из звезд. И ты полюбишь смотреть на звезды... Все они станут тебе друзьями. И потом, я тебе кое-что подарю...
И он засмеялся.
- Ах, малыш, малыш, как я люблю, когда ты смеешься!
- Вот это и есть мой подарок... Это будет, как с водой...
- Как так?
- У каждого человека свои звезды. Одним - тем, кто странствует, - они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для ученых они - как задача, которую надо решить. Для моего дельца они - золото. Но для всех этих людей звезды немые. А у тебя будут совсем особенные звезды...
- Как так?
- Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я живу, где я смеюсь, - и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться!
И он сам засмеялся.
- И когда ты утешишься (в конце концов всегда утешаешься), ты будешь рад, что знал меня когда-то. Ты всегда будешь мне другом. Тебе захочется посмеяться со мною. Иной раз ты вот так распахнешь окно, и тебе будет приятно... И твои друзья станут удивляться, что ты смеешься, глядя на небо. А ты им скажешь: "Да, да, я всегда смеюсь, глядя на звезды!" И они подумают, что ты сошел с ума. Вот какую злую шутку я с тобой сыграю...
И он опять засмеялся.
- Как будто вместо звезд я подарил тебе целую кучу смеющихся бубенцов...
Он опять засмеялся. Потом снова стал серьезен:
- Знаешь... Сегодня ночью... Лучше не приходи.
- Я тебя не оставлю.
- Тебе покажется, что мне больно... Покажется даже, что я умираю. Так уж оно бывает. Не приходи, не надо.
- Я тебя не оставлю.
Но он был чем-то озабочен.
- Видишь ли... Это еще из-за змеи. Вдруг она тебя ужалит... Змеи ведь злые. Кого-нибудь ужалить для них удовольствие.
- Я тебя не оставлю.
Он вдруг успокоился:
- Правда, на двоих у нее не хватит яда...
В ту ночь я не заметил, как он ушел. Он ускользнул неслышно. Когда я наконец нагнал его, он шел быстрым, решительным шагом.
- А, это ты... - сказал он только.
И взял меня за руку. Но что-то его тревожило.
- Напрасно ты идешь со мной. Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда...
Я молчал.
- Видишь ли... Это очень далеко. Мое тело слишком тяжелое. Мне его не унести.
Я молчал.
- Но это все равно, что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего печального...
Я молчал.
Он немного пал духом. Но все-таки сделал еще одно усилие:
- Знаешь, будет очень славно. Я тоже стану смотреть на звезды. И все звезды будут точно старые колодцы со скрипучим воротом. И каждая даст мне напиться...
Я молчал.
- Подумай, как забавно! У тебя будет пятьсот миллионов бубенцов, а у меня - пятьсот миллионов родников...
И тут он тоже замолчал, потому что заплакал...
- Вот мы и пришли. Дай мне сделать еще шаг одному.
И он сел на песок, потому что ему стало страшно.
Потом он сказал:
- Знаешь... Моя роза... Я за нее в ответе. А она такая слабая! И такая простодушная. У нее только и есть что четыре жалких шипа, больше ей нечем защищаться от мира...
Я тоже сел, потому что у меня подкосились ноги. Он сказал:
- Ну... Вот и все...
Помедлил еще минуту и встал. И сделал один только шаг. А я не мог шевельнуться.
Точно желтая молния мелькнула у его ног. Мгновение он оставался недвижим. Не вскрикнул. Потом упал - медленно как падает дерево. Медленно и неслышно, ведь песок приглушает все звуки.