Страну Заморскую и Страну Загорную я еще не видел. Однажды, гуляя с отцом по саду, я спросил его, можно ли мне прокатиться на лошади по мосту Утреннего Сияния. Отец-король замедлил шаг и сжал ладонями мое лицо. Серьезно и ласково он поглядел мне в глаза.
— Мио, мой Мио! — сказал он. - В моем королевстве можешь скакать, куда тебе вздумается. Можешь мчаться на запад и восток, на север и на юг, сколько хватит сил у Мирамис. Можешь играть на Острове Зеленых Лугов или отправиться в Страну Заморскую или Страну Загорную. Помни только об одном. Помни, что есть еще на свете Страна Чужедальняя.
— А кто там живет? - спросил я.
- Рыцарь Като,— ответил отец, и лицо его потемнело. — Жестокий рыцарь Като.
Как только назвал он это имя, словно злой вихрь пронесся по саду. Белые птицы попрятались в гнезда, а птица Горюн тревожно закричала и забила большими черными крыльями. И в тот же миг увяло несметное множество роз.
— Мио, мой Мио! — сказал отец. — Ты мне дороже всего на свете, и у меня сжимается сердце всякий раз, как я вспоминаю о рыцаре Като.
Тут, словно в бурю, загудели серебристые тополя. Много листьев осыпалось на землю. И когда они опадали, казалось, кто-то плакал. Я чувствовал, что боюсь рыцаря Като, ужасно боюсь...
— Пожалуйста, не думай больше о нем, если тебя это удручает,— попросил я отца.
Король кивнул и взял меня за руку.
— Ты прав. Пока я не буду думать о нем. Пока еще ты можешь играть на флейте и строить шалаши в саду роз.
И мы отправились на поиски Юм-Юма.
У моего отца было немало забот: ведь не так-то просто управлять таким огромным королевством. Но всегда у него находилось время и для меня. Ни разу я не слышал от него: "Проваливай отсюда, мне некогда". Ему было хорошо со мной.
Каждое утро мы гуляли в саду. Он показывал мне птичьи гнезда, заходил в наш шалаш, учил меня ездить верхом на Мирамис и беседовал со мной и Юм-Юмом обо всем на свете. Точь-в-точь как отец Бенки разговаривал со мной. И Бенка всегда бывал страшно доволен. На лице у него словно было написано: "Хоть это и мой отец, мне приятно, что он разговаривает с тобой". Я тоже очень радовался, когда мой отец беседовал с Юм-Юмом.
Наши с Юм-Юмом дальние прогулки верхом на лошади были очень кстати, а иначе где бы отец нашел время управляться с таким большим королевством. Если бы мы не пропадали целыми днями, отец, наверное, только бы и занимался с нами вместо того, чтобы решать государственные дела. Ему здорово повезло, что моими друзьями были Юм-Юм и Мирамис.
О, моя Мирамис, какие пугешествия я совершал верхом на твоей спине! О, моя Мирамис, ты впервые пронеслась со мной по мосту Утреннего Сияния, и этого я никогда не забуду.
Было это в предрассветный час. Часовые только-только опустили мост после ночи. Зеленые шелковые травы умывались росой, и Мирамис замочила свои золотые копыта, но что ей было до этого! Мы с Юм Юмом встали ни свет ни заря, и нас клонило ко сну. Но прохладный бодрящий ветерок освежал наши лица, и, пока мы скакали по лугам, мы совсем проснулись. С восходом солнца мы были уже на мосту Утреннего Сияния. Казалось, он был соткан из золотых лучей и света. Мост высоко-высоко вознесся над водой. Глянешь вниз - голова кружится. Мы скакали по самому высокому и самому длинному мосту в мире. Золотая грива Мирамис горела на солнце.
Лощадь скакала все быстрее, быстрее и быстрее, а мы поднимались на мост все выше, выше и выше. Копыта Мирамис грохотали как гром. Как чудесно! Скоро я увижу Страну Заморскую, скоро,скоро.
— Юм-Юм,— закричал я,— Юм-Юм, разве ты не рад? Посмотри, как чудесно!
Но вдруг я увидел, что вот-вот случится беда! Ужасная беда. Мирамис на полном скаку мчалась прямо навстречу бездне. Впереди больше не было моста, он круто обрывался. Видно, часовые не опустили его до конца, и он не доставал до земли по другую сторону фьорда.
Перед нами зияла пропасть. Никогда мне еще не было так страшно. Я хотел окликнуть Юм-Юма, но не смог. Я потянул поводья, попробовал осадить Мирамис, но она меня не послушалась. Дико заржав, она продолжала скакать навстречу гибели, грохоча копытами. До чего же я испугался. Вот-вот мы полетим в бездну. Вот-вот перестанут стучать копыта Мирамис, и я услышу ее ржание, когда она с развевающейся золотой гривой рухнет в пропасть. Я закрыл глаза и вспомнил моего отца-короля. Копыта Мирамис грохотали как гром.
Внезапно грохот прекратился. Я слышал стук копыт, но теперь они стучали по-другому. Мне показалось, будто Мирамис скачет по мягкому шелку. Я открыл глаза и посмотрел. И увидел, что Мирамис парит ввоздухе.О моя Мирамис с золотыми копытами и золотой гривой! Она мчалась по воздуху так же легко, как и по земле.
Она летела над облаками, а если бы захотела, могла перепрыгнуть через звезды. Ни у кого на свете нет такой замечательной лошади! И никто не может представить себе, как здорово, сидя на спине Мирамис, плыть по воздуху и видеть внизу Страну Заморскую, всю залитую солнцем.
— Юм-Юм,— закричал я.— Юм-Юм, Мирамис может летать над облаками!
— А ты разве не знал? — спросил Юм-Юм так, будто Мирамис только и делала, что летала по воздуху.
— Нет, откуда же мне знать,— ответил я.
— Ты еще так мало знаешь, Мио! — сказал Юм-Юм.
Долго-долго неслись мы в вышине. Мирамис перепрыгивала с одного облачка на другое.
Прямо дух захватывало, до чего было здорово! Наконец пришла пора приземляться. Мирамис медленно донесла нас до земли и остановилась. И мы оказались в Стране Заморской!
— А вот и зеленая роща для твоей Мирамис с золотой гривой,— сказал Юм-Юм.— Пусть пасется, а мы пока навестим Йри.
— Кто такой Йри? — спросил я.
— Скоро увидишь,— ответил Юм-Юм. — Йри со своими сестрами и братьями живет совсем рядом.
Он взял меня за руку и повел к домику, что стоял невдалеке. Маленький белый домик с соломенной крышей, точь-в-точь такой, как в сказках. Трудно объяснить, почему домик казался сказочным: то ли от него веяло стариной, то ли вековые деревья, которые росли кругом, придавали ему такой вид, а может, была какая другая причина, не знаю.
Во дворе перед домом виднелся старинный круглый колодец. Может, это колодец придавал домику сказочный вид? В наше время таких колодцев больше не увидишь. По крайней мере мне видеть не приходилось.
Вокруг колодца сидело пятеро ребятишек. Старший мальчик улыбнулся нам широкой доброй улыбкой.
— Я видел, как вы подъехали. У вас замечательная лошадь.
— Ее зовут Мирамис,— ответил я. — Это Юм-Юм, а я — Мио.
— Я вас знаю,— сказал мальчик. — Меня зовут Йри, а это мои братья и сестры.
Видно было, что они рады нашему приезду.
На Упландсгатан такой встречи и ждать нечего. Там мальчишки огрызались, как волчата, на каждого незнакомца, осмелившегося к ним подойти. Они всегда находили кого-нибудь, над кем могли поиздеваться, кого не брали с собой в игру или вовсе прогоняли. Чаще всего прогоняли меня. Только один Бенка всегда играл со мной... Вожаком мальчишек на Упландсгатан был самый большой из них — Янне. Я не сделал Янне ничего плохого, но стоило ему увидеть меня, как он начинал кричать: "Убирайся отсюда подобру-поздорову, а не то как залеплю оплеуху — закачаешься!" После этого мне нечего было и мечтать поиграть с ребятами в лапту. Ведь вся улица была на стороне Янне и во всем подражала ему, потому что Янне был вожаком.
И теперь я просто удивлялся, когда встречал таких приветливых ребят, как Йри с его братьями и сестрами, Юм-Юм или Нонно.
Мы с Юм-Юмом уселись рядом с Йри. Я заглянул в колодец. Он был такой глубокий, дна не видать.
— Как же вы достаете воду? — спросил я.
— Мы не достаем оттуда воду,— ответил Йри.— Это не простой колодец.
— Что же это за колодец? — спросил я.
— Это — колодец-сказочник. Он нашептывает сказки по вечерам,— ответил Йри.
— Как так? — изумился я.
— Потерпи до вечера, узнаешь.
Весь день мы провели с Йри, его братьями и сестрами, играя под кронами вековых деревьев. А когда проголодались, сестра Йри, Минонна-Нель, сбегала на кухню за хлебом. Как у бабушки нашего друга Нонно, то был хлеб насущный, и мне он показался таким же вкусным, как и у нее.
В траве под деревьями я вдруг увидел серебряную ложечку. Я показал ее Йри, и он сразу загрустил.
— Это ложечка нашей сестренки,— сказал он. — Мио нашел ложечку нашей сестренки! — закричал он своим братьям и сестрам.
— А где ваша сестренка? — спросил я.
— Рыцарь Като, жестокий рыцарь Като похитил ее.
Только он назвал это имя, в воздухе сразу похолодало! Огромный подсолнух в саду увял, а крылья у бабочек отвалились. Никогда они уже не смогут летать. А я почувствовал, боюсь рыцаря Като, просто ужасно боюсь.
Я протянул Йри серебряную ложечку, но он сказал:
— Возьми себе ложечку нашей сестренки. Ей она больше не понадобится; раз ты нашел ее, она твоя.
Услыхав, что их сестренке ложечка больше не понадобится, малыши заревели.
Но мы снова затеяли игры и старались не думать о грустных вещах. Ложечку я сунул в карман и позабыл о ней.
День клонился к вечеру, стало смеркаться. Тогда Йри, таинственно подмигнув малышам, сказал:
— Пора!
Все уселись на краю колодца, мы с Юм-Юмом тоже сели рядом.
— Тише! — прошептал Йри.
Мы сидели молча и ждали. Меж вековых деревьев быстро сгущались тени. Домик Йри погружался в таинственный полумрак.
Казалось, что-то серое, таинственное, древнее окружает всех сторон домик, деревья, колодец, по краям которого мы примостились.
— Помолчим! — прошептал Йри, хотя никто из нас и рта открывал.
Мы еще немного помолчали. Меж деревьев становилось все сумрачнее, все темнее. Было совсем тихо. Я ничего не слышал.
Но вот раздались какие-то звуки. Правда, правда, в колодце послышался чей-то шепот. Какой-то странный, ни на что непохожий голос нашептывал сказки. То были никому не ведомые сказки, самые прекрасные в мире. Ничего я так не люблю, как слушать сказки. Я улегся животом на край колодца, чтоб не пропустить ни словечка. Иногда голос начинал напевать — то были чудесные, диковинные песни.
— Что это за колодец? — спросил я Йри.
— Колодец, до краев полный сказок и песен, вот все, я знаю,— ответил Йри. — Колодец забытых сказок и песен, которые в стародавние времена славились во всем свете. А теперь они забыты, и только колодец-сказочник хранит их в своей памяти.
Долго мы так сидели. Темнота все сгущалась меж деревьев, а голос становился все тише и тише, пока совсем не смолк.
Далеко в зеленой роще заржала Мирамис. Она напомнила мне, что пора возвращаться домой к отцу.
— Прощай, Йри, прощай, Минонна-Нель, прощайте, малыши! — сказал я.
— Прощай, Мио, прощай, Юм-Юм! — ответил Йри. — Приезжайте к нам еще.
— Конечно, приедем! — пообещал я.
Мы пошли к Мирамис, взобрались ей на спину и помчались домой. Мрак поредел: на небе взошла луна, осветила зеленые рощи, и деревья засеребрились, точь-в-точь как тополя в отцовском саду.
Мы подъехали к мосту Утреннего Сияния, но я с трудом узнал его. То был совсем другой мост, он словно был выткан из серебряных лучей.
— Ночью мост и называется иначе,— сказал Юм-Юм.
— Как же он называется ночью? — спросил я.
— Мост Лунного Сияния,— ответил Юм-Юм.
Мы скакали по мосту Лунного Сияния, который вот-вот должны были развести часовые. Мы видели костры, зажженные пастухами на Острове Зеленых Лугов. Отсюда они выглядели маленькими огоньками.
Весь мир был погружен в тишину, и только копыта Мирамис грохотали по мосту. При свете луны Мирамис казалась призрачной лошадью, а грива ее не золотой, а серебряной.
Я вспомнил колодец-сказочник и сказки, которые слышал. Особенно мне понравилась одна, она начиналась так:
"Жил-был на свете королевич. Однажды в лунную ночь оседлал он коня и отправился странствовать". Вот здорово! И я бы мог стать героем сказки! Я ведь тоже королевский сын!
Все ближе и ближе Остров Зеленых Лугов, копыта Мирамис грохочут как гром. Я все время думаю об этой сказке, она кажется мне такой прекрасной:
"Жил-был королевич. Однажды в лунную ночь оседлал он коня и отправился странствовать. Вот скачет он Дремучим Лесом..."