ем кончила Ксайда, рассказать можно очень быстро, но понять очень трудно. Вся эта история полна противоречий, как и многое другое в Фантазии. До сегодняшнего дня ученые и историки ломают голову, как могло такое случиться, а некоторые даже сомневаются в самих фактах или пробуют дать им совсем иное толкование. Но здесь события будут изложены так, как они происходили, а уж каждый пусть объяснит их себе, как умеет. В то самое время, когда Бастиан вошел в город Искаль, Ксайда со своими Чёрными Броневеликанами добралась до того места на пустоши, где железный конь развалился на куски под Бастианом. И тут у неё появилось предчувствие, что больше она уж его не найдет. Когда же она завидела земляной вал, на который вели следы Бастиана, её предчувствие превратилось в уверенность. Если он вошел в Город Бывших Королей, он потерян для всех её планов, останется ли он там навсегда, или ему удастся оттуда выбраться. Если останется, то потеряет силу, как все, кто там живет, и не сможет больше ничего пожелать. А если выберется, все его мечты о власти и величии угаснут. В обоих случаях игра для Ксайды проиграна.
Она приказала своим Броневеликанам остановиться, но они непостижимым образом не подчинились её воле и продолжали маршировать дальше. Тогда она разгневалась, выпрыгнула из своего паланкина и встала у них на пути, широко раскинув руки. Но Броневеликаны, пешие и конные, продолжали шагать вперёд, словно не замечая её. И они её растоптали. Но, как только Ксайда испустила дух, вся колонна замерла вдруг на месте, словно часовой механизм, в котором кончился завод.
Когда рыцари Избальд, Идорн и Икрион с остатками войска подошли к этому месту и увидели, что случилось, они ничего не поняли. Ведь этих пустых великанов приводила в движение одна лишь воля Ксайды. Выходит, воля Ксайды и заставила их её растоптать? Но долгие раздумья были не в характере трех рыцарей, и они, пожав плечами, бросили это бесполезное занятие. Посовещавшись, что же им теперь делать, они пришли к выводу, что поход, видно, пора кончать. Они распустили остатки войска и приказали всем разойтись по домам. А сами, поскольку присягали Бастиану и не хотели нарушить присягу, порешили разыскивать его по всей Фантазии. Но никак не могли прийти к согласию, в каком направлении двинуться, и постановили, что каждый пойдет в ту сторону, в какую хочет. Распрощавшись друг с другом, они, хромая и ковыляя, пустились в путь по разным дорогам. Каждый из них пережил ещё много приключений, и об их блужданиях по Фантазии существуют бесчисленные предания и легенды. Но это уже совсем другие истории, и мы расскажем их как-нибудь в другой раз.
А пустые Чёрные Броневеликаны так и стояли с тех пор неподвижно всё на том же месте, неподалеку от Города Бывших Королей. Их поливал дождь, засыпал снег, они ржавели, оседали, постепенно кренились набок, иные даже рухнули на землю. Но ещё и поныне некоторые из них стоят всё там же. Об этом месте идет недобрая молва, его считают нечистым, и путники обходят его стороной.
Ну, а теперь вернемся к Бастиану.
Пробираясь через заросли роз по вьющейся узкой тропинке, Бастиан заметил вдруг нечто удивительное. Такого он ещё не встречал на всем пути по Фантазии: дорожный указатель в форме вырезанной руки. На нем было написано: "К Дому Превращений".
Бастиан не спеша пошел в указанном направлении. Он вдыхал аромат роз и чувствовал, что на душе у него становится легко и его ожидает какая-то радость.
Вскоре он вышел на прямую аллею. По обеим сторонам её росли шарообразные деревья, увешанные краснощекими яблоками. А в самом конце аллеи стоял дом. Он был хорошо виден издали. Подойдя ближе, Бастиан понял, что это самый забавный дом из всех, какие ему когда-либо встречались. Высокая остроугольная крыша, словно шапочка гнома, венчала здание, похожее на огромную тыкву. Оно было тоже почти шарообразным, а на стенах его во многих местах виднелись какие-то выпуклости, как бы "животики", что придавало дому благодушный и уютный вид. Несколько окон и входная дверь располагались как-то вкривь и вкось, словно в тыкве были не очень умело вырезаны отверстия.
Пока Бастиан приближался, он заметил, что с домом то и дело происходят разные изменения с той невозмутимой неторопливостью, с какой улитка выставляет из раковины свои рожки. Вот на одной его стороне появился небольшой нарост, и постепенно он превратился в башенку. А на другой закрылось окошко и понемногу совсем исчезло. Из крыши выросла труба, а над дверью образовался балкончик с решётчатыми перилами. Бастиан остановился и с веселым удивлением стал наблюдать за этими переменами. Теперь он понял, почему такой дом называется Домом Превращений!
И тут он услышал, что там, внутри, нежный женский голос с каким-то удивительным теплом поет песню:
Нам пришлось, о милый гость,
ждать тебя года.
Значит, это ты и есть.
раз пришел сюда.
Для тебя давно готов
дом - твое жильё.
Для тебя очаг и кров,
и еда-питьё.
После всех страданий, бед,
будешь принят и согрет -
прав ли был ты или нет,
шел ты много, много лет...
"Ах, какой прекрасный голос, - подумал Бастиан. - Как бы я хотел, чтобы эту песню пели мне!" А песня всё продолжалась:
Господин Великий мой, снова будь самим собой, встань мальчонкой у дверей и входи скорей! всё готово, всё тут есть, и тебя заждались здесь!
Этот голос неудержимо влек Бастиана, словно таил в себе какую-то непреодолимую притягательную силу. Он был уверен, что так может петь только очень добрая и радушная женщина. И он постучал в дверь. А голос отозвался:
- Входи, входи, мой дорогой мальчик!
Бастиан открыл дверь и увидел небольшую уютную комнату. В окна её светило солнце. Посреди комнаты стоял круглый стол, а на нем всякие корзины и вазы с разноцветными плодами - таких Бастиан ещё никогда не видел. За столом сидела женщина, сама немного похожая на яблоко, краснощекая и пышущая здоровьем.
В первое мгновение Бастиана охватило желание броситься ей на шею с криком: "Мама! Мама!". Но он овладел собой. Ведь его мама умерла, и, конечно, её нет здесь, в Фантазии. У этой женщины, правда, такая же милая улыбка и такой же, ну совсем как у мамы, добрый взгляд... Нет, она просто похожа на его маму, словно родная сестра. Только мама была маленькая, а эта женщина большого роста, и вид у неё цветущий и очень нарядный. На голове широкополая шляпа, а на ней цветы и разные фрукты. И платье тоже с ярким узором, в котором бутоны и почки, цветы и плоды переплетаются с листьями. Только приглядевшись получше, Бастиан заметил, что это вовсе не узор, а самые настоящие цветы, плоды и листья.
И пока он разглядывал эту Цветущую Женщину, его охватило какое-то новое чувство... Нет, так уже бывало с ним когда-то, но где и когда, он никак не мог вспомнить. Может быть, очень-очень давно, когда он был совсем ещё маленьким?
- Да садись же, мой хороший! - сказала она, указывая рукой на стул. - Я ведь знаю, ты так проголодался! Ну ешь, ешь скорей!
- Прости, - сказал Бастиан, - но ты ждала какого-то гостя... А я зашел сюда просто так, случайно...
- Правда? - спросила она, лукаво улыбнувшись. - Ну да ничего, ничего... Что ж, теперь и не поесть из-за этого? А я тебе пока одну сказочку расскажу. Да ты ешь, ешь, не стесняйся!
Бастиан снял свой чёрный плащ, повесил его на спинку стула, сел и нерешительно протянул руку к вазе. Но прежде чем надкусить какой-то невиданный плод, он спросил:
- А ты? Почему ты сама не ешь? Ты не любишь фрукты?
Женщина от души расхохоталась. Но Бастиан не понял, чему она так смеется.
- Ладно, - сказала она, вытирая слёзы. - Так и быть, я составлю тебе компанию и тоже подкреплюсь на свой лад. Только не пугайся!
С этими словами она взяла лейку, стоявшую рядом с ней на полу, и, держа её над головой, стала сама себя поливать.
- Ах, как это освежает! - весело повторяла она. Теперь рассмеялся Бастиан. Он надкусил плод и тут же понял, что никогда не пробовал такой вкусноты. Съев его, он взял из вазы другой фрукт, и тот оказался ещё вкуснее.
- Ну как? Вкусно? - спросила женщина, внимательно за ним наблюдая.
Бастиан не мог ей ответить с набитым ртом. Он только жевал и кивал.
- Это меня радует, - сказала она. - Я очень старалась. Ешь, ешь! Ешь, сколько хочешь!
Бастиан принялся за новый фрукт. Ну, таких вообще не бывает!.. Он даже вздыхал от удовольствия.
- А теперь я буду тебе рассказывать, - продолжала она. - Только ты ешь, ешь, не отвлекайся!
Бастиану было немного трудно слушать её внимательно, потому что каждый следующий плод вызывал у него всё больший восторг.
- Много-много лет тому назад, - начала Цветущая Женщина, - наша Девочка Королева была смертельно больна. Чтобы она выздоровела, надо было придумать ей новое имя. А его мог придумать только кто-нибудь из людей. Но люди не приходили больше в Фантазию, и никто не знал почему. Если бы она умерла, пришел бы конец и Фантазии.
Но вот в один прекрасный день, а вернее, однажды ночью, в Фантазии вновь появился человек. Мальчишка. И он дал Девочке Королеве имя Лунита. И тогда она выздоровела. И в благодарность за это пообещала ему, что все его желания будут сбываться здесь, в Фантазии, до тех пор пока он не найдет свое Истинное Желание. И мальчик пустился в путешествие - от одного желания к другому, и каждое из них исполнялось. Но каждое исполнившееся желание вело его к новому желанию. Это были не только добрые желания, а иной раз и дурные. Только Девочка Королева не делает тут различий. Всё одинаково важно в Фантазии: и доброе, и недоброе. И так в конце концов рухнула Башня Слоновой Кости. Девочка Королева не сделала ничего, чтобы предотвратить эту беду. Но с каждым исполнившимся желанием этот мальчик терял часть своих воспоминаний о Мире, из которого он пришел. Это не имело для него большого значения - ведь он всё равно не хотел возвращаться назад. Так он всё желал и желал и понемногу растерял почти все свои воспоминания, а без воспоминаний нельзя уже больше ничего пожелать. И постепенно он как бы перестал быть человеком, а сделался чуть ли не фантазийцем. Но своего Истинного Желания он всё ещё так и не знал. И тут возникла опасность, что он растеряет самые последние воспоминания, так и не дойдя до своего единственного настоящего желания. А это значило бы, что он уже никогда больше не вернется в свой Мир. И тогда путь привел его в Дом Превращений, чтобы он оставался здесь до тех пор, пока не найдет свое Истинное Желание. Ведь Дом Превращений называется так не только потому, что всё время меняется сам, но и потому, что изменяет тех, кто в нем живет. А это было очень важно для того мальчика - до сих пор он, правда, хотел бы быть не тем, кем был, но не хотел изменяться.
На этом месте она прервала рассказ - гость её перестал вдруг жевать. Он держал в руке надкусанный плод и смотрел на Цветущую Женщину с открытым ртом.
- Если тебе этот фрукт не нравится, - озабоченно сказала она, - положи его в вазу и возьми другой!
- Что? - переспросил Бастиан, запинаясь. - Ах нет, он очень вкусный...
- Ну, тогда всё хорошо, - сказала она радостно. - Но я забыла сказать, как звали этого мальчика - того, кого уже так давно ждут здесь, в Доме Превращений. Многие называли его "Спаситель Фантазии", другие "Рыцарь Свечей", "Великий Всезнай" или "Господин и Повелитель", но настоящее его имя - Бастиан Бальтазар Багс.
Женщина долго смотрела с улыбкой на Бастиана. Он несколько раз сглотнул слюну и тихо сказал:
- Так зовут меня.
- Ну, вот видишь!
Она, казалось, ничуть не удивилась. Почки на её шляпе и платье дружно распустились, и появились новые листочки, а бутоны вдруг раскрылись.
- Но ведь с тех пор, как я очутился в Фантазии, прошло не так много лет, - неуверенно возразил Бастиан.
- О, мы ждем тебя с незапамятных времен, - сказала она. - ещё моя прабабушка и прабабушка моей прабабушки ждали тебя. Вот видишь, теперь я тебе рассказываю сказку совсем новую и все-таки о давних временах.
Бастиан вспомнил слова, сказанные Граограманом в самом начале его путешествия. Ему уже и вправду казалось, что с тех пор прошло сто лет.
- Да ведь я ещё не сказала, как меня зовут! - спохватилась она. - Меня зовут Аюола Цветущая.
Бастиан повторил её имя - выговорить его оказалось не так-то просто. Он надкусил новый фрукт и вдруг понял, что тот фрукт, который ешь сейчас, всегда и есть самый вкусный. Он чуть-чуть огорчился, заметив, что ест уже предпоследний.
- Ты хочешь ещё? - спросила Аюола, уловив его грустный взгляд. Бастиан кивнул. И тут она стала срывать плоды со своей шляпы и платья, пока не наполнила ими вазу.
- Эти фрукты растут прямо у вас на шляпе? - с изумлением спросил Бастиан.
- Как так, на шляпе? - Аюола взглянула на него с недоумением и вдруг рассмеялась от всей души. - Так, значит, ты думаешь, что это шляпа? То, что у меня на голове? Да нет, мой хороший! всё это растет прямо на мне. Ну, как у тебя волосы растут. Видишь, как я расцвела? Это от радости, что ты наконец пришел. А когда мне грустно, всё увядает. Да что же ты не ешь? Ешь! Ешь!
- Я вот не знаю, - шокировано сказал Бастиан, - можно ли есть то, что на ком-нибудь растет?
- А почему же нельзя? - удивилась Аюола. - Ведь маленькие дети сосут молоко своей матери? И это так прекрасно.
- Да, конечно, - согласился Бастиан, слегка покраснев. - Но только пока они ещё совсем маленькие.
- Ну, значит, ты, мой хороший, - просияв, сказала Аюола, - как раз и станешь теперь опять совсем маленьким.
Бастиан взял из вазы ещё один фрукт и надкусил его, а Аюола, радуясь этому, расцвела ещё сильнее.
Немного помолчав, она заметила:
- Кажется, он хочет, чтобы мы перешли в соседнюю комнату. Наверно, он там что-то для тебя приготовил.
- Кто - он? - спросил Бастиан и огляделся вокруг.
- Дом Превращений, - пояснила Аюола с таким видом, будто тут и так всё понятно.
На самом же деле произошло нечто невероятное, Комната изменилась до неузнаваемости, а Бастиан и не заметил, когда это случилось. Потолок стал гораздо выше, стены с трех сторон придвинулись почти вплотную к столу, а дверь на четвертой стене оказалась теперь открытой.
Аюола Цветущая поднялась. Только теперь Бастиан увидел, какого она огромного роста.
- Ладно, давай пойдем. Пусть будет, как он хочет! - предложила она. - Он ведь упрямый. Раз уж задумал удивить, его не переспоришь. А вообще-то, он чаще всего придумывает что-нибудь хорошее. У него добрые намерения.
Она прошла через открытую дверь в другую комнату, и Бастиан последовал за ней, захватив с собой вазу с фруктами.
Комната эта была скорее похожа на большой зал. И все-таки это была столовая, и Бастиану даже показалось, что он когда-то её уже видел. Странно только, что вся мебель здесь такая громадная - и стол, и стулья. Бастиану даже на стул не взобраться.
- Нет, вы только посмотрите! - весело воскликнула Аюола. - Дому Превращений вечно приходит в голову что-нибудь новое. Теперь он придумал для тебя комнату, какой она представляется маленькому ребёнку.
- Как так? - спросил Бастиан. - Разве раньше тут не было зала?
- Конечно, нет. Видишь ли. Дом Превращений очень живо на всё откликается. Он принимает участие - конечно, по-своему - в нашей беседе. Мне кажется, он хочет тебе этим что-то сказать, вставить свое слово.
Она села за стол, а Бастиан безуспешно пытался влезть на стул, стоявший с ней рядом. Аюоле пришлось подсадить его, и теперь он едва доставал носом до стола. Он держал вазу с фруктами на коленях и был очень рад, что захватил её с собой. Ведь если б она стояла на столе, ему бы до неё не дотянуться.
- А тебе часто приходится вот так перебираться из комнаты в комнату? - спросил он.
- Ну, не то чтобы очень часто, - отвечала Аюола, - не больше трёх-четырёх раз в день. Иногда Дом Превращений вдруг решит подшутить, и в комнатах всё перепутается: пол наверху, потолок внизу или ещё что-нибудь эдакое. Но это он просто из озорства, для веселья, а потом опять становится благоразумным, особенно если его устыдишь. Он ведь очень милый и добрый, и я чувствую себя в нем очень уютно. Просто он большой весельчак. Нам с ним бывает так весело! Мы так хохочем!
- А разве это не опасно? - осведомился Бастиан. - Ну, например, ночью уснешь, а комната становится всё меньше и меньше.
- Да что ты, мой хороший! - воскликнула Аюола чуть ли не с возмущением. - Он ведь любит меня! И тебя он тоже любит. Знаешь, как он тебе обрадовался!
- А если он кого-нибудь невзлюбит?
- Об этом я ничего не знаю. Ну и вопросы ты задаешь! До сих пор здесь никого не было, кроме меня и тебя.
- Так вот оно что! - сказал Бастиан. - Значит, я здесь - первый гость?
- Ну конечно!
Бастиан огляделся в огромном зале.
- Даже не верится, что эта комната умещается в доме. Снаружи он казался куда меньше.
- Дом Превращений, - объяснила Аюола, - внутри больше, чем снаружи.
Спустились сумерки, в комнате становилось всё темнее. Бастиан прислонился головой к спинке огромного стула, и его одолела чудесная сонливость.
- А почему, - спросил он, - ты так долго ждала меня, Аюола?
- Я всегда мечтала о ребеночке, - ответила она, - маленьком ребёнке, который нуждается в моей нежности и заботе. И ведь его можно баловать! Вот о таком, как ты, мой хороший!
Бастиан зевнул. Он был не в силах побороть дремоту - теплота её голоса его убаюкивала.
- Но ведь ты сказала, что ещё твоя мама, и бабушка, и прабабушка ждали меня.
Лицо Аюолы уже погрузилось во тьму.
- Да, - сказала она. - И моя мама, и бабушка, и прабабушка хотели ребёнка, но только мне он достался.
Глаза Бастиана закрывались. Он проговорил с трудом:
- Как же так? Ведь у твоей мамы была ты, когда ты была маленькой. А у твоей бабушки - твоя мама... Ведь у каждой из них был ребёнок?..
- Нет, мой хороший мальчик, - прозвучал тихий голос. - У нас это по-другому. Мы не умираем и не рождаемся. Мы всегда остаемся той же самой Аюолой Цветущей и все-таки становимся другой. Это уже не та Аюола. Когда моя мама постарела, она засохла. Все её листья облетели, как у дерева на осеннем ветру. Она целиком ушла в себя и такой оставалась долгое время. Но в один прекрасный день у неё снова появились почки и бутоны, потом молодые листочки и цветы, а потом плоды. И так возникла я, потому что эта новая Аюола Цветущая была я. И точно так же было с моей бабушкой, когда появилась на свет моя мама. Мы - Аюолы Цветущие - можем завести ребеночка, только если сначала увянем, но тогда ведь мы сами становимся ребёнком, а значит, уже не можем быть матерью. Поэтому я так рада, что наконец-то ты здесь, мой дорогой мальчик. Бастиан ничего не ответил. В сладком полусне он воспринимал её слова, как убаюкивающий напев. Он слышал, как она встала, подошла к нему, склонилась над ним. Она погладила его по голове и поцеловала в лоб. Потом взяла на руки и куда-то понесла, а он, как маленький, прислонился головой к её плечу, всё глубже и глубже погружаясь в теплую тьму. В полусне он почувствовал, как его раздели и уложили в мягкую благоухающую постель. Он ещё слышал, словно издалека, как прекрасный нежный голос тихонько напевает песню:
Спи, мой мальчик, как ты мил,
И так много пережил!
Долго шел, блуждал, страдал.
Был великим - станешь мал.
Будь же снова малышом!
Спи, мой мальчик, сладким сном!
Когда он проснулся утром, ему показалось, будто он выздоровел после тяжелой болезни - так спокойно и радостно было у него на душе. Он огляделся и увидел, что находится в очень маленькой комнатке и лежит... в детской кроватке!
Впрочем, это была очень большая кроватка или, вернее, такая, какой она представляется маленькому ребёнку. В первое мгновение это показалось ему смешным, потому что он ведь давно уже не был маленьким ребёнком. Все, что даровала ему Фантазия: и сила, и способности, - у него ещё оставалось. Всем этим он владел и сейчас, да и Знак Власти Девочки Королевы по-прежнему висел у него на шее. Но уже через минуту ему стало безразлично, что он выглядит смешным, лежа здесь, в детской кроватке. Кроме него и Аюолы, этого никто не узнает, а уж они-то оба понимают, как это хорошо и правильно.
Он встал, умылся, оделся и вышел из комнаты. Поднявшись по деревянной лестнице, он вошел в большую столовую и удивился: за ночь она уже превратилась в кухню. Аюола ждала его к завтраку. Она была тоже в самом прекрасном расположении духа, все цветы её расцвели, и вид у неё был цветущий. Она пела, смеялась и, подхватив Бастиана, стала танцевать с ним вокруг кухонного стола. После завтрака она послала его в сад, чтобы он подышал свежим воздухом.
В огромном розарии, окружавшем Дом Превращений, казалось, царит вечное лето. Бастиан бродил по заду, наблюдая за пчелами, которые пировали в цветах, слушал пение птиц, сидевших на кустах, играл с ящерицами, и они были так доверчивы, что даже вползали к нему на ладонь, гладил зайцев, и те спокойно разрешали ему это. Он валялся на траве под кустом, вдыхая сладостный аромат роз, и глядел, бездумно щурясь, на солнце. Время текло, как ручей.
Аюола радовалась, что Бастиан целиком предоставил себя её материнской заботе. Он чувствовал себя так, словно, сам того не зная, долго испытывал голод по чему-то такому, что сейчас наконец-то досталось ему в избытке. И он никак не мог насытиться.
Он обследовал Дом Превращений, обшарил его от чердака до подвала. Это занятие, казалось, не скоро наскучит: комнаты постоянно менялись и всякий раз можно было открыть в них что-нибудь новое. Дом, как видно, изо всех сил старался развлечь своего гостя. Он создавал комнаты для игр, железную дорогу, кукольный театр, искусственные горки и даже большую карусель.
Иногда Бастиан отправлялся на весь день на экскурсию, чтобы ознакомиться с окружающей местностью. Но слишком далеко ещё ни разу не отходил от Дома Превращений - то и дело случалось, что на него нападал вдруг страшный голод. Ему так хотелось вкусить плодов Аюолы, что он не мог ждать ни минуты и спешил вернуться, чтобы наесться досыта.
По вечерам они часто подолгу беседовали друг с другом. Он рассказывал ей обо всем, что пережил в Фантазии, о Перелине и Граограмане, о Ксайде и об Атрейо, которому нанёс глубокую рану. Может быть, даже убил.
- Всё я делал плохо! - сказал он. - Всё понял неверно. Лунита так меня одарила, а я с помощью её даров столько бед натворил. Принес несчастье и себе, и всей Фантазии.
Аюола Цветущая долго смотрела на него молча. Потом сказала:
- Нет, мне кажется, это не так. Ты шел по пути желаний, а этот путь прямым не бывает. Ты сделал большой крюк, но то был твой путь. И знаешь почему? Ты из тех, кто лишь тогда может вернуться назад, когда найдет родник, где бьет ключом Живая Вода. А это потаенное место и есть самая большая тайна всей Фантазии. Простые пути туда не ведут.
Немного помолчав, она добавила:
- Любой путь, если он привел туда, в конце концов оказывается верным.
И тут Бастиан вдруг расплакался. Он и сам не знал почему. У него было такое чувство, будто какой-то ком у него в груди всё таял и таял, превращаясь в слёзы. Он рыдал и рыдал и никак не мог успокоиться. Аюола Цветущая посадила его к себе на колени и гладила по голове, а он спрятал лицо в её цветы и плакал, пока не выплакался и не почувствовал усталость.
В тот вечер они больше не говорили друг с другом. Только на следующий день Бастиан снова завел разговор о Живой Воде.
- А где же мне его искать, этот родник?
- На границе Фантазии, - ответила Аюола Цветущая.
- Но ведь у Фантазии нет границ, - сказал Бастиан.
- Границы есть, только они лежат не снаружи, а внутри. Там, где Девочка Королева черпает свою силу, хотя сама она не может туда проникнуть.
- А как же я туда проникну? Разве ещё не поздно? - с огорчением спросил Бастиан. - Наверно, я опоздал...
- Есть только одно желание, которое укажет туда дорогу: твое последнее желание. Бастиан испугался.
- Аюола, ведь в расплату за каждое мое желание, исполненное ОРИНОМ, я всегда что-нибудь забывал. И в этот раз тоже так будет?
Помедлив, она кивнула.
- Но ведь я этого даже не замечу!
- А раньше ты разве что-нибудь замечал? Того, что ты забыл, ты уже знать не можешь.
- А что я забуду теперь?
- Я скажу тебе, когда придет время. А не то ты постараешься этого не забыть.
- Значит, я должен всё потерять? Все, все?
- Ничто не теряется, - сказала она. - Только превращается одно в другое.
- Но тогда мне, наверно, надо торопиться, - забеспокоился Бастиан. - Нельзя больше здесь оставаться... Она погладила его по голове.
- Не думай об этом. Сколько пробудешь, столько и пробудешь. А когда проснется твое последнее желание, ты ведь об этом узнаешь. И я тоже.
С этого дня и правда что-то начало изменяться, хотя сам Бастиан ничего такого не замечал. Но, видно, Дом Превращений постепенно оказывал на него влияние. И, как все настоящие превращения, всё шло медленно и незаметно - ведь и деревья так растут.
Дни бежали за днями, а лето всё не кончалось. Бастиан был по-прежнему счастлив, что Аюола Цветущая балует его, словно маленького. И плоды её казались ему всё такими же сладкими, как в первый день. Но понемногу он утолил свой ненасытный голод. Теперь он ел их уже не с такой жадностью, и она заметила это, но не сказала ни слова. Он чувствовал, что уже насытился даже её заботой и нежностью. И по мере того как его потребность во всем этом убывала, в нем пробуждалось желание совсем иного рода. Оно очень сильно отличалось от всех его прежних желаний. Ничего подобного он ещё никогда не испытывал. Ему хотелось самому научиться любить. С удивлением и грустью он понял, что этого он не умеет. Желание становилось всё сильнее, превращаясь в тоску.
И вот однажды вечером, когда они сидели за ужином, он заговорил об этом с Аюолой Цветущей. Выслушав все, она долгое время глядела на него молча. Выражение её лица было ему непонятно.
- Вот теперь ты нашел свое последнее желание, - сказала она. - Твое Истинное Желание - это желание любить...
- Но почему я этого не могу, Аюола?
- Ты ещё сможешь, но только когда напьешься Живой Воды, - ответила она. - И тебе нельзя вернуться обратно в свой Мир, не принеся этой воды другим.
Бастиан молчал. Он был в смятении.
- А ты? - спросил он. - Ты тоже пила Живую Воду?
- Нет, - ответила Аюола, - со мной тут немного по-другому. Мне только нужен кто-нибудь, кому я могу дарить то, чего у меня слишком много.
- Так, значит, это была не любовь?
Аюола на минутку задумалась, потом ответила:
- Это было то, чего ты себе пожелал.
- Значит, создания Фантазии тоже не могут любить - вот как я? - спросил он робко.
- Говорят, есть среди нас и такие, которые могут пить из родника Живую Воду, их совсем немного, - тихо ответила она. - Только никто не знает, кто они. Существует предсказание, хоть мы и редко о нем упоминаем, что когда-нибудь, в далеком будущем, люди принесут в Фантазию любовь. Тогда оба Мира сольются и станут единым. Но что это значит, я не знаю.
- Аюола, - проговорил Бастиан так же тихо, - ты обещала, что, когда придет время, скажешь мне, что я забыл ради моего последнего желания. Это время пришло, правда?
Она кивнула:
- Сейчас ты забыл отца и мать. И у тебя уже ничего не осталось, кроме твоего имени.
Бастиан задумался.
- Отца и мать? - переспросил он в раздумье, пытаясь что-то припомнить. Но слова эти больше ничего для него не значили. - Что же мне теперь делать? - спросил он.
- Придется тебе меня покинуть, - ответила она, - твое время в Доме Превращений уже прошло.
- А куда же мне идти?
- Тебя поведет твое последнее желание. Не теряй его!
- Мне прямо сейчас уходить?
- Нет, уже поздно, стемнело. Завтра утром, на рассвете. У тебя осталась ещё одна ночь в Доме Превращений. А теперь пойдем спать.
Бастиан встал и подошел к ней. Только сейчас, когда он к ней приблизился, он заметил в полутьме сумерек, что все её цветы поблекли и увяли.
- Не печалься обо мне, - сказала она. - И завтра утром тоже не огорчайся. Иди своим путем! Тут всё правильно. Спокойной ночи, мой хороший!
- Спокойной ночи, Аюола Цветущая, - негромко проговорил Бастиан.
Потом он поднялся в свою комнату.
Спустившись вниз на следующее утро, он увидел, что Аюола всё ещё сидит на том же месте. Все её листья, цветы и плоды опали. Она сидела, закрыв глаза, похожая на засохшее чёрное дерево. Долго стоял перед ней Бастиан и глядел на неё. И вдруг распахнулась дверь в сад.
Прежде чем выйти на простор, он ещё раз обернулся назад и сказал, сам не зная кому - Аюоле ли, дому или им обоим:
- Спасибо, спасибо за все!
И вышел в открытую дверь.
В эту ночь, оказывается, наступила зима. Снег был по колено Бастиану, а от цветущих зарослей роз остался лишь голый кустарник с шипами. Было безветренно, морозно и очень тихо.
Бастиан хотел вернуться в дом, чтобы взять свой плащ, но двери и окна исчезли. Дом закрылся со всех сторон и был неприступен. Поеживаясь от холода, Бастиан пустился в путь.
